Диссидент Юрий Орлов и армянский ускоритель

Одним из основателей Армянского ускорителя (АРУС) был физик Юрий Федорович Орлов, впоследствии известный советский правозащитник и диссидент. Как Юрий Орлов попал в Армению, и как сложилась его судьба в дальнейшем, в беседе с корреспондентом NEWS.am Tech рассказал его сын, тоже физик по специальности Александр Орлов, который приехал в Ереван для участия в воркшопе и школе по математической физике RDP School and Workshop on Mathematical Physics.

С 1953 года Юрий Орлов работал в Институте теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ). Точнее в то время институт назывался Теплотехнической лабораторией Академии наук СССР, и это была одна из сверхсекретных лабораторий «Атомного проекта СССР». Директором лаборатории был Абрам Алиханов, брат Артема Алиханяна — основателя Ереванского физического института.

«Мой отец застал конец Великой Отечественной войны, и там его приняли в кандидаты в компартию. Потом он понял, что это было зря, но в то время уйти из кандидатов было просто опасно. И он должен был посещать партсобрания», — рассказал Александр Орлов.

В 1956 году в лаборатории произошло партсобрание, посвященное обсуждению доклада Хрущева на XX съезде КПСС «О культе личности и его последствиях». Это партсобрание сыграло переломную роль в судьбе Юрия Орлова и ряда других физиков.

«Там была совсем небольшая группа, из физиков туда еще входили Лев Гольдин, Владимир Судаков и другие. И там в 1956 году они раскрыли рты… Но там все были свои, все друг другу доверяли. Но пришел человек, кто-то из охраны, и встал в дверях. Он слушал, слушал, и куда-то убежал. Это он, оказывается, убежал звонить в комитет по атомной энергии, и рассказал, что тут что-то невообразимое происходит», — рассказал Александр Орлов.   

О чем же говорил Юрий Орлов на том партсобрании? Он говорил, что в СССР социализм не демократический, а бюрократический, и предлагал строить «демократический социализм». Роберт Авалов предложил дать населению право на ношение оружия, чтобы народ мог противостоять террору бюрократии и спецслужб. Техник Щедрин призвал не допустить культа личности самого Хрущева. О чем-то говорил и физик-экспериментатор Вадим Нестеров. В общей сложности выступили пять человек.

«Потом приехали люди из «атомного проекта», кгбшники, и стали заставлять участников партсобрания голосовать за то, чтобы этих пятерых исключили из партии», — рассказал Александр Орлов.  

Но принять резолюцию, осуждающую «бунтарей», не удалось — не хватило голосов.

«Никто не проголосовал. После этого возник вопрос вообще обо всей партийной организации. То есть, объявили, что ее вообще распускают. Тогда многие испугались. Судаков, например, осудил. А Алиханов вообще испугался, что и институт закроют, потому что в газете «Правда» написали статью, что тут «троцкистское гнездо». Алиханов - у него была прямая связь с Кремлем, так называемая «вертушка» - позвонил Хрущеву и спросил, не собираются ли закрывать ИТЭФ? Хрущев сказал «нет», но участников собрания надо уволить», — рассказал Александр Орлов то, что в свое время поведал ему отец. Алиханов хотел оставить Юрия Орлова, потому что он был ключевой фигурой для института, но Хрущев не согласился.

Кстати, Владимир Судаков был за рулем автомобиля во время страшной аварии 7 января 1962 года, которая стала началом конца физика Льва Ландау. Но это другая история…

Какое-то время Юрий Орлов оставался без работы. «Физики втихую собирали деньги и помогали нам. Этим занимался Борис Чириков, который потом работал в Новосибирске, член-корреспондент Академии наук. Разные люди собирали, а он уже передавал. Отец тогда уже успел защитить кандидатскую. Он был одним из создателей ускорителя в ИТЭФ, но его фамилию жирно вычеркнули. Тем не менее, Артем Алиханян, брат Алиханова, взял его на работу в Армению», — рассказал сын ученого. Конечно же, Алиханян взял его не случайно. В ИТЭФ-е Юрий Орлов работал над созданием ускорителя, а в Армении планировали построить новый ускоритель — АРУС.

«Ему, конечно, было интересно, он продолжал работать в тематике ускорителей, но дело в том, что для него это тогда была немножко «случайная» тематика. Просто Владимир Берестецкий попросил его что-то рассчитать, устойчивость пучков, чтобы они не разлетались. И он это сделал, и очень хорошо, и в ИТЭФ-е ускоритель на этих расчетах был построен, и просто его взяли в Армению специально, чтобы был рассчитан ускоритель. Но я помню, отец говорил с огорчением, что строители так сильно затянули… Если не ошибаюсь, на 4 года. И когда ускоритель был построен, он уже, так сказать, немножко устарел», — рассказал Александр Орлов.

В статье «Новой газеты» от 29 сентября 2020 года по этому поводу говорится следующее: «Результатом сотрудничества Орлова и Алиханяна в 1971 году стал проект ускорителя, содержавший ряд принципиально новых идей. И проект этот был заморожен, поскольку из авторского состава требовали убрать имя Орлова. А Алиханян отказался. По мнению экспертов, если бы не отказался, физика высоких технологий в СССР вышла бы на другой уровень. Московский же академик (Абрам Алиханов – прим. ред.) в 1960-м просил Хрущева вернуть ему опального ученого, но получил отказ». 

Сам Юрий Орлов в своей книге «Опасные мысли», изданной в 1991 году, писал: «Мое положение в институте быстро улучшалось. С 1961 я заведовал лабораторией, число научных публикаций перевалило за 50. Однако я устал от ускорительной физики, от жизни вдали от семьи. Когда я сказал Алиханяну, что хотел бы вернуться в Москву, старый Медичи злобно пригрозил, что перекроет мне все возможные пути. Справедливости ради укажем, что его институт еще отчаянно нуждался в помощи теоретика, ускоритель, который я рассчитывал, еще не был сооружен. Но я был в ловушке. Прошло уже пять лет, как я уехал в Ереван, пять лет разделенной семейной жизни... На шестой год я ее разрушил совсем». Орлов писал, что годом ранее он приезжал в Москву решать квартирный вопрос для семьи, и Абрам Алиханов отдал приказ о зачислении его на работу в ИТЭФ. Но его пригласил на беседу «некий сотрудник Военно-промышленного комитета», который намекнул, что ИТЭФ для него заблокируют. Не желая ставить под удар Алиханова, он вернулся в Армению.

И дальше, уже после сдачи ускорителя: «За десять лет медленного строительства ереванский синхротрон безнадежно устарел. Ускоритель не конфетная фабрика. Тем не менее, нужно было запустить его. Как предполагалось начальством, к 7 ноября 1967 года, пятидесятой годовщине Октябрьской революции. К этой круглой дате ожидались ордена, медали, повышения и большие премии, поэтому было очень полезно представить крупные достижения. Меня-то ввиду моей антипартийности никакие награды не ожидали (хотя Ученый совет института и представил меня к ордену Ленина), но проблема запуска сильно волновала меня. Как только машина была собрана, мы ее быстро запустили. Я был доволен, счастлив и, наконец-то, свободен от моих моральных обязательств перед Алиханяном».

По словам сына, Юрию Орлову очень нравилось в Армении. Он даже как-то спорил с Валерием Хозе (работал в ЕрФИ в 1968-1972гг), который часто говорил, что армяне все делают только для себя, и он тут человек «чужой».

В 1968 году Орлов был избран членом-корреспондентом Академии наук Армянской ССР. Кто хорошо помнит те времена, понимают насколько рисковали президент Академии наук Виктор Амбарцумян и директор Ереванского физического института Артем Алиханян, выдвигая кандидатуру исключенного из партии, опального Юрия Орлова. Впоследствии, уже после распада Советского Союза, живший уже в США Юрий Орлов был избран иностранным членом Национальной академии наук Армении.

В 1972 году Орлов все-таки вернулся в Москву строить ИЗМИРАН — Институт Земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн.

«После шестнадцати лет в некотором роде ссылки в Армению мне было грустно ее покидать. Я полюбил покрытые выгоревшей травой горы, раскрашенные разноцветным лишайником камни, террасы с бегающими вверх-вниз ребятишками, старые дворики и улочки, доброжелательных, мирных, работящих людей», — писал Юрий Орлов.

«Все институты, которые курировались комитетом по атомной энергии…, ему туда вход был категорически закрыт. Даже на проходной не пускали, — рассказал Александр, добавив, что отец еще раньше хотел вернуться, но Алиханян его не отпускал. — Отец с одной стороны очень ценил Алиханяна, и рассказывал, что тот был человек очень интересный, нетривиальный. Но злился он на него, потому что Алиханян интриги плел всякие, чтобы он не вернулся».

На новом месте Юрий Орлов продержался всего год. Он написал письмо Леониду Брежневу в поддержку Андрея Сахарова, против которого тогда началась травля. «В письме разные были пункты, начиная с того, что ученых не пускают заграницу, и это плохо сказывается на развитии науки, и, кончая тем, что людей за убеждения сажают в сумасшедшие дома. Там еще какие-то идеи были экономические. После этого его уволили», — рассказал Александр.

««Тринадцать вопросов Брежневу» были письмом не столько в защиту, сколько в честь Сахарова. Так как наши взгляды не точно совпадали, то наилучшим способом его защиты и моральной поддержки была моя собственная критика режима. В основе моего письма лежала та мысль, что фанатичная приверженность идеологии, отрицающей существование свободы выбора и свободы самовыражения как врожденных потребностей человека, ведет к феодальному характеру отношений между государством и гражданином и к научной, экономической и культурной деградации. Среди моих требований были: отмена цензуры, свободный обмен идеями, гласность», — писал в своей книге Юрий Орлов.  

По словам сына, Орлову вновь пытался помочь Виктор Амбарцумян, но все двери перед опальным ученым были закрыты… И он стал заниматься правозащитной деятельностью. Но делал он все это, как заметил Александр, с патриотических позиций, «он не хотел уничтожить страну».

Кстати, в 1972 году Юрий Орлов вместе Тамарой Ходорович приезжал в Ереван на суд над Паруйром Айрикяном.

В 1976 году Юрий Орлов вместе с Андреем Амальриком, Валентином Турчиновым и Натаном (Анатолием) Щаранским создал первую в СССР Московскую Хельсинскую группу, причем его предупредили, что за это посадят.

«Они стали выпускать документы Хельсинской группы, которые посылали и советскому правительству, чтобы не было обвинений, что они на Запад работают. Указывали на нарушения Хельсинских соглашений, которые СССР также подписал. Вот такая была деятельность, но кончилось арестом», — рассказал сын правозащитника.

В мае 1976-го, как только сформировался первый состав группы, Орлову пришла повестка в КГБ. 15 мая его задержали и объявили предостережение «о недопустимости занятий антисоветской деятельностью». 3 февраля 1977-го арестовали одного из членов Московской Хельсинкской группы — Александра Гинзбурга, а 10 февраля — Юрия Орлова. КГБ распускало слухи, что и Гинзбурга, и Орлова будут судить за нарушение правил валютных операций.

16 месяцев Юрий Орлов был под следствием в Лефортовской тюрьме, потом его отправили в лагерь строгого режима в районе города Чусовой (Пермский край). Там было три политических лагеря — так называемый «Пермский треугольник». Орлов сидел в Пермь-35 и Пермь-37. Ему дали «7+5». В феврале 1984 года, когда закончился «законный срок заключения», Орлова переправили в ссылку в Сибирь. После его ареста ряд западных ученых в знак протеста отказались от контактов с советскими коллегами. В 1979 г. Международная лига прав человека наградила Юрия Орлова премией.

«Потом, когда началась перестройка, в 1986 году, его обменяли на какого-то шпиона. Его привезли в Москву, он думал, что начинается новый процесс, ему даже так сказали. Но потом неожиданно устроили встречу с нами, а потом выслали из страны и лишили гражданства», — рассказал Александр.

Вот как описываются те события в статье «Новой газеты»: «В 1986-м в Нью-Йорке был арестован за шпионаж сотрудник советской миссии ООН Геннадий Захаров. В ответ в Москве арестовали американского журналиста Николаса Данилоффа, специально для того, чтобы обменять на Захарова. Тогда Конгресс США решил, что раз советская власть хочет торговать людьми, то пусть заплатит по «специальному тарифу»: и кроме Данилоффа, потребовал отпустить Орлова, а также  давно сидевшего в отказе Давида Гольдфарба (микробиолог, генетик, который в 1979 году из-за болезни подал заявление на выезд в Израиль)».

После высылки из Советского Союза Юрий Орлов сначала жил в Нью-Йорке, в том же доме, где раньше жил его любимый поэт Иосиф Бродский.

«Потом такая еще история произошла: ему предлагали всяческие политики американские продолжать правозащитную деятельность, и заниматься выездом евреев из СССР. А отец говорил, я буду защищать права всех, не только евреев. В конце концов, вышло так, что когда он это сказал твердо, то схлынул всякий интерес… До этого ему говорили, назовите какой хотите университет, и вы туда попадете. А когда он это сказал, ему сказали, ну устраивайтесь на работу сами…» — рассказал сын.

Юрий Орлов устроился в Итаке, в Корнельском университете, где проработал до конца жизни, преподавая не только физику, но и курс по правам человека.

По словам Александра, отец рассказывал еще об одном эпизоде, когда в Корнельский университет к нему приходил некий человек, «прямо как наш кгбшник».  Он просил Орлова написать некий доклад, а получив отказ, сказал, что Орлову не видать ни Ливерморской национальной лаборатории, ни Лос-Аламосской, в которых он так хотел работать.

В 1988-1989 годах Юрий Орлов работал в CERN в качестве visiting scientist. Был членом коллаборации EDM (Hadronic Electric Dipole Moments) в Брукхейвенской национальной лаборатории (1998-2015гг) и коллаборации JEDI (Jülich Electric Dipole moment Investigations, Юлихский исследовательский центр) (2015-2020гг).

С 1989 года Юрию Орлову была дана возможность посещать Советский Союз. В 1990 году Михаил Горбачев восстановил советское гражданство Орлову и другим 23 видным эмигрантам. 18 июля 1991 года Юрий Орлов и Елена Боннэр написали открытое письмо о том, что Советская армия и спецназ систематически депортируют тысячи армян из Азербайджана в Армению.

В 2006 году стал первым награжденным премией Андрея Сахарова, учрежденной Американским физическим обществом за заслуги ученых в вопросах защиты прав человека.

Юрий Федорович Орлов умер в США 27 сентября 2020 года на 97-м году жизни.

«Я даже своему сыну говорю — я не за то сидел, чтобы ты приобрел мои взгляды. Я за то сидел, чтобы ты приобрел свои собственные взгляды», — писал Юрий Орлов.